За двадцать лет работы в ОКБ у меня накопилось много впечатлений о С. П. Королеве, но не так-то просто ответить на вопрос, каким он был. Я помню его мудрым и решительным, стремительным и резким, гневным и по-юношески озорным, добрым и беспощадным. Я мог бы рассказать о том, с какими обстоятельствами были связаны его поступки и эмоции. Однако хотелось бы упорядочить эти разрозненные впечатления и попытаться воссоздать главные черты его творческой натуры, как они мне представляются. Думаю, это очень важно, так как личные качества Королева несомненно сыграли большую роль в успешном осуществлении ракетно-космических программ.

Когда мысленно переносишься в те теперь уже далекие годы, самым главным кажется умение Королева убеждать в своей правоте и добиваться выполнения отданных им распоряжений. Авторитет Королева формировался под влиянием его настойчивости в достижении цели и благодаря убедительности результатов, которых он добивался. Ведь только за два первых года его деятельности в ОКБ были созданы и прошли летные испытания ракеты Р1, Р2, В1А и подготовлен эскизный проект ракеты РЗ, определивший направление дальнейших работ ОКБ.

Именно такая результативность его руководства, а не высокое служебное положение постепенно поднимали его над окружающими людьми и делали его мнение самым авторитетным. Вся деятельность Королева, связанная с формированием личного авторитета, не была непроизвольным актом самоутверждения человека, только беспредельно увлеченного своим делом. Он вполне сознательно добивался такого авторитета, не упуская случая подчеркнуть значительность роли Главного конструктора в создании ракетно-космических систем. Такой авторитет рождал власть, которая нужна была Главному конструктору не меньше, чем полководцу,- он держал в руках нити управления сотнями предприятий, конструкторских бюро и институтов, и ему были доверены огромные материальные средства.

В формировании личного авторитета Королева большую роль также играла активность его творческих позиций. Его выступления на совещаниях всегда отличались наступательным духом, он ставил вопросы как хозяин большого дела, которого все интересует и заботит. Такая напористость Королева, умение мыслить масштабно, способность нацелить на главные компоненты вопроса вызывали большое уважение и никого не оставляли равнодушным - ни тех, кто работал под его руководством, ни тех, кто принимал решения в государственных масштабах.

В характере Королева органически уживались способность внушать трепет и быть доступным каждому сотруднику КБ. Когда в подчинении находятся тысячи людей, трудно уложиться в обычные, житейские нормы поведения и оставаться просто добрым и чутким,- ведь интересы дела не всегда отвечают естественным человеческим побуждениям. В сложных производственных ситуациях между деловой целесообразностью и человеческими чувствами проходит барьер, который приходится преодолевать, чтобы целиком подчиниться интересам дела.

Я не раз наблюдал, как Королев без видимых причин вдруг переходил на резкий тон даже со своими ближайшими и искренне преданными ему помощниками, как бы устанавливая дистанцию между собой и ими. Наверное, причиной тому была огромная доля личной ответственности, которую Королев не мог разделить ни с кем из своих подчиненных и которая делала его временами требовательным до деспотизма, властным до надменности, сосредоточенным до отчужденности и одиночества. Это не были врожденные черты характера - Королев был добрым и чутким человеком, и его запомнили сотрудники КБ именно таким, хотя очень многим приходилось испытать на себе его крутой нрав. Однако ситуации, вызывающие его гнев, и наказания, которые за этим следовали, носили как бы локальный характер и поэтому играли воспитательную роль и не подрывали веру в способность справляться с порученным делом. Он не презирал подчиненных за допущенную ошибку, даже не переставал их уважать, а только сердился из-за того, что они оказались хуже, чем он думал, и был при этом убежден, что они действительно остаются способными отвечать за порученное дело, и, что особенно важно, такое убеждение сохранялось у людей, испытавших на себе его гнев. Он мог, например, объявить сотруднику выговор за упущения в работе и в тот же день очень высоко оценивать его научные заслуги в экспертной комиссии по присуждению ученых степеней и говорить о нем очень тепло, как о близком человеке.

Автору этих строк довелось испытывать силу гнева Королева не один раз, но особенно запомнился разговор с Главным конструктором в начале 1948 г., когда были сорваны сроки подготовки раздела документации по новой ракете для передачи заказчику. Главный конструктор пообещал уволить меня, причем весьма темпераментно и так убедительно, что не оставалось никакого сомнения в справедливости именно такой меры наказания и ее безусловной полезности для дела. На следующее утро Королев в доверительной и дружеской беседе разъяснил мне практический смысл сказанных накануне слов: Главный конструктор не имеет возможности уследить за всеми вопросами, и каждый сотрудник КБ обязан на своем участке быть первым помощником Главного конструктора, только так удастся разрабатывать ракетные конструкции. Чувства обиды не осталось. Осталось лишь чувство вины и очень сильное желание в такие ситуации больше не попадать.

Своим отношением к трудностям освоения ракетной техники Королев убеждал, что этому делу стоит посвятить свою жизнь. Это сказывалось и в том, что он приходил на работу первым и уходил последним, и во всех обстоятельствах, которые заполняют жизнь Главного конструктора, и даже в том, чтобы разрядить обстановку веселым анекдотом. Сложные обязанности Главного конструктора не подавляли в нем эмоций, свойственных обыкновенному, здоровому и жизнерадостному человеку.

Он хотел, чтобы все сотрудники без исключения разделяли с ним его увлеченность, не жалел для этого ни сил, ни времени и с нетерпимостью относился к любым проявлениям делячества и равнодушия, считая это признаком профессиональной непригодности.

Королев был человеком очень самолюбивым, и это качество выражалось прежде всего в том, что он требовал неукоснительного выполнения его указаний. Он напоминал сжатую пружину, моментально реагируя при малейшем намеке на пренебрежительное отношение к его решениям. Некоторые сотрудники, хорошо знавшие эти особенности Королева, желая ускорить решение вопроса, начинали свой доклад так: "Сергей Павлович, ваше указание не выполняется..." Такой преамбулы было достаточно, чтобы к этому вопросу Главный конструктор проявил особое внимание.

Королев не переносил малейшего неуважения к нему как Главному конструктору, человеку, который, по его мнению, отвечает за все и который поэтому должен быть осведомлен о делах КБ лучше всех.

Один из сотрудников КБ, очень толковый и знающий инженер, пользовался особым расположением Королева, был его неизменным спутником и доверенным лицом во время частых поездок па космодром. Как-то при летных испытаниях новой машины обнаружилась недоработка в одном ответственном агрегате, и Королев узнал об этом из "вторых рук" - от заказчика, причем информацию об этом заказчик получил именно от сотрудника КБ, о котором идет речь. Королев после этого случая потерял к нему всякий интерес, перестал брать с собой на космодром и без всякого сожаления отпустил в другую организацию.

Королеву удалось совершить при жизни то, о чем мечтали многие поколения людей до него, но он ушел из жизни неудовлетворенным, потому что его мечты границ не имели. Буквально за считанные дни до его кончины, 25 декабря 1965 г., один из сотрудников КБ передал ему по просьбе группы авторов только что изданную книгу. Королев внимательно прочитал дарственную надпись, долго листал книгу, а потом со вздохом сказал: "Если бы ты знал, парень, как я им завидую". В папке Королева после его смерти нашли план книги по космонавтике. Первые наброски плана сделаны в 1951 г., последние уточнения - в 1964 г. Он не только руководил грандиозными космическими экспериментами, но и мечтал написать книгу о том, каким способом были достигнуты удивившие мир результаты.

Не будь у Королева решительного характера, многие вопросы в таком сложном деле, как ракетная техника, обросли бы огромным количеством согласующих и уточняющих бумаг и налаженный механизм разработки начал бы "пробуксовывать". Решительность Королева играла большую роль в тех случаях, когда нужно было внедрять новые технические решения. Таких примеров можно привести множество. Вот один из них.

Из докладной записки (ее мог написать Главному конструктору каждый сотрудник КБ) Королев узнал, что в одном из институтов АН СССР синтезировано горючее, обладающее повышенной эффективностью. Правда, в лабораторных условиях удалось получить всего пятнадцать или двадцать граммов нового горючего - для определения его физикохимиче-ских свойств. Разумеется, об испытаниях на натурных образцах пока не могло быть и речи. Более того, получение нужного количества нового горючего было связано с решением очень сложных технологических проблем, и ни одно предприятие не рискнуло бы взяться за работу без специального постановления.

Королев пригласил к себе одного из авторов докладной записки (это была очень энергичная женщина), подробно расспросил о свойствах нового горючего и особенно интересовался тем, можно ли его применять без изменения материальной части существующих конструкций. Получив утвердительный ответ и убедившись, что доводы собеседницы достаточно веские, Королев тут же, не откладывая решения вопроса ни на минуту, связался с секретарем обкома одной из областей, где был подходящий завод для организации производства нового горючего. А через неделю секретарь обкома сообщил, что завод приступил к работе.

Королев сразу же проникался расположением к людям решительным и трудолюбивым, но для оценки этих качеств у него были свои нормы. Расположение его было мимолетным, как случайное знакомство, если человек не выдерживал испытания доверием. А выдержать это испытание было чрезвычайно трудно, потому что попавший в его поле зрения должен был работать за двоих, для него всегда были припасены самые срочные и ответственные задания, самые темпераментные разносы и в качестве утешения только такие доводы: "Ты мне нужен, поэтому тебе и достается". Он очень дорожил такими людьми, и его близость к ним иногда выражалась в том, что он отступал от стандартных форм руководства и, как это бывает между добрыми друзьями, допускал маленькие хитрости и лукавство. Иногда Королев был просто вынужден прибегать к таким средствам.

Например, такая щекотливая ситуация. Директор опытного завода при его КБ наотрез отказался взять заказ одной из республиканских академий на изготовление аппарата для проведения очень интересных научных экспериментов в космосе. Формальные основания для такой непримиримой позиции у директора были: заказ не предусмотрен планами вышестоящих организаций, а загрузка завода соответствует всем установленным нормам. Директор, конечно, знал, что Королев очень ценит его как работника, и поэтому мог разрешить себе в такой ситуации не соглашаться с Главным конструктором. И Королеву ничего не оставалось, как сделать вид, будто директор его убедил, хотя главный инженер завода брался изыскать дополнительные возможности для выполнения нового заказа. О результатах своего разговора с главным инженером Королев директору не сообщил, чтобы не обострять отношений между руководителями завода, а поступил мудрее и проще. На одном из вечерних заседаний, когда разговор подходил уже к концу, Королев как бы между прочим обратил внимание на усталый вид директора завода и тут же дал свое согласие на отпуск, когда тот пожаловался на то, что "Главный так жмет, что концы можно отдать". После оформления отпуска заказ республиканской академии был тут же передан заводу для исполнения.

Чтобы облегчить решение вопросов в смежных организациях, Королев иногда отправлял своих представителей в персональной, знакомой всем машине, поднимая таким способом их престиж. Этой же цели служили и другие маленькие хитрости. К примеру, на совещаниях с участием смежников Королев всячески старался подчеркнуть, что один из его сотрудников особенно полезен при обсуждении вопросов. Он демонстративно просил его сесть рядом с собой, чтобы - громко для общего сведения объявлял Королев - можно было посоветоваться. И в общем создавалось впечатление, что без помощи именно этого специалиста Главный конструктор обойтись не может. В дальнейшем смежники принимали этого специалиста как особо доверенное лицо Королева, и вопросы решались как бы на уровне Главного конструктора.

Королев видел в каждом сотруднике КБ своего единомышленника и соратника, а не просто сослуживца, потому что огромный объем работ и многочисленные проблемы требовали предельного напряжения всего коллектива. Поэтому, когда речь шла о наказании подчиненных ему людей, Королеву всегда было трудно принимать суровые решения. Если под давлением обстоятельств Королеву все же приходилось накладывать взыскание, то вина наказанного не заслоняла всего, что тот сделал до своего проступка.

При разработке каждой новой ракеты наступает такой момент, когда остается последняя и единственная возможность убедиться в правильности принятых технических решений - летные испытания. До этого момента каждая деталь, каждый отсек, агрегат и система ракеты живут самостоятельной жизнью: их трясут на вибрационных стендах, просвечивают рентгеновскими лучами, нагружают до разрушения, охлаждают и нагревают. При летных испытаниях многочисленные свойства и характеристики каждого элемента ракеты должны быть нацелены на выполнение всего нескольких требований - соответствующей дальности, высокой точности и надежности, удобства эксплуатации. Для этого нужно, чтобы каждая использованная формула, каждая цифра многочисленных расчетов, каждая изготовленная деталь сыграли ту роль, на которую рассчитывал разработчик ракеты. Но и при самой высокой квалификации ученых, инженеров и рабочих, при самом тщательном контроле за ходом проектирования и изготовления ракеты всегда остается элемент незнания, связанный с особенностями совместного функционирования систем и агрегатов в реальных условиях полета. Все оговорки и сомнения, которые в связи с этим содержатся в технических отчетах, ложатся перед летными испытаниями на плечи Главного конструктора. Он - и никто другой! - обязан установить допустимую степень незнания, а следовательно, допустимую степень риска, который всегда сопутствует первому пуску новой ракеты.

Эти обстоятельства накладывали свой отпечаток на отношение Главного конструктора к участникам летных испытаний, порождали свой стиль работы, характерный не просто для сослуживцев, начальника и подчиненных, а для соратников и единомышленников. Вот почему Королев питал к участникам летных испытаний особую привязанность и с большой неохотой соглашался на замену кого-нибудь из тех, кто уже был в составе экспедиции. Он знал каждого слесаря-сборщика, каждого инженера расчетного бюро, каждого члена стартовой команды, руководителей служб полигона - на период летных испытаний все они были его мозгом и его руками.

В случае неудачи Королев становился задумчивым, грустным и даже казался особенно добрым. Тот, кто с ним общался в такие периоды, чувствовал, что Королев надеется на помощь каждого человека, с этим делом связанного, хотя свои чувства открыто не выражал. Именно такое доверительное, человеческое отношение создавало обстановку необыкновенного подъема в работе.

При летных испытаниях ракет, особенно первых образцов, приходилось работать на пределе человеческих возможностей. Несмотря на крайне напряженный ритм, бессонные ночи, осеннее ненастье и, случалось, аварийный исход пусков, в работе почти не проявлялись эмоции, вызываемые усталостью, досадой и плохим настроением. Королев умел, особенно в изнуряющей обстановке, поддерживать спокойную и благожелательную атмосферу.

Он обладал еще одним счастливым даром - мгновенно переходить от состояния глубокой сосредоточенности и суровой требовательности к душевному шутливому разговору, который возвращал усталым людям чувство уверенности. Стремление и умение передать свой оптимизм, свою веру, свою убежденность были весьма важными гранями творческого стиля Королева, которые во многом способствовали успеху в осуществлении самых сложных проектов.

Королев стремился к тому, чтобы личная ответственность стала обязательной нормой каждого сотрудника КБ, каждой смежной организации. Ему как руководителю нужно было распространить свою власть на каждый элемент разработки, определить меру личной ответственности каждого участника работ и в такой степени изучить все стороны вопроса, чтобы суметь потребовать выполнения каждого отдельного фрагмента работы. И только взяв на себя всю полноту ответственности за технику, он получал власть над обстоятельствами и безраздельно отдавался делу. Его сила была в умении увлечь людей своими идеями. Он добивался этой цели, благодаря глубокой вере в перспективность намеченных планов, готовности идти на риск, в первую очередь - самому, если риск был неизбежен, долгой памяти на все хорошее - помощь, поддержку и даже простое понимание его начинаний. Ведь не секрет, что всех, с кем пересекался его жизненный путь в области авиации и космонавтики, он не обошел своим вниманием, когда стал признанным ученым и Главным конструктором. Интерес к делу, которым он занимался, был пропуском к его сердцу.

Хотя у Королева была репутация очень грозного начальника, к нему не боялись обращаться с обычными житейскими просьбами, и он никогда не оставлял их без внимания, даже испытывал особое удовольствие от возможности проявить свою доброту.

Доброта Королева снимала в коллективе напряжение, которое он создавал своей исключительной требовательностью. Проявление доброты как бы меняло местами Главного конструктора с подчиненными; в этих случаях он исполнял их волю. Доброта делала Главного конструктора просто человеком, которым он был обязан оставаться, чтобы люди не переставали верить ему и его способности вести их за собой.

Он воспринимал уход кого-либо из сотрудников как предательство, но удерживал людей не своими запретами и даже не столько интересным делом, а скорее своей способностью проявлять внимание к людям. Делал он это далеко не из филантропических, скорее - из деловых соображений, которые дополнялись широтой и щедростью, свойственными его натуре. Королев даже немножко кокетничал своим умением добиваться, казалось, невозможного и с особым азартом брался за самые трудные дела. Он, так сказать, любил "поиграть своей силушкой", испытывая упоение от сознания своих возможностей преодолеть любое препятствие.

Королеву нравилось, когда его считали всемогущим. Он даже специально добивался такой репутации, чтобы появлялось доверие к нему как руководителю, способному обеспечить условия для выполнения всех задач КБ, и уверенность в реальности всех намеченных планов, какими бы фантастическими они ни были. Очень эффективным средством для этой цели, отвечающим к тому же его естественным человеческим побуждениям, было внимание Королева к окружающим его людям. С таким человеком хотелось идти рядом, он знал, куда вести, и умел прокладывать дорогу своим идеям так, что солнце светило каждому идущему с ним вместе.

Если восстановить в памяти все случаи общения Королева с окружающими его людьми, то, конечно, можно вспомнить, что он бывал несправедливым и неприятным; вне всякого сомнения, есть люди, которых он когда-то обидел и которые ему эту обиду не простили. В общении с людьми он был разным и по житейским критериям не был идеальным. В исторических же оценках, думается, должна быть иная мера:

"У всякого человека есть своя история, а в истории свои критические моменты: и о человеке можно безошибочно судить только смотря по тому, как он действовал и каким является в эти моменты... И чем выше человек, тем история его грандиознее, критические моменты ужаснее, а выход из них торжественнее и поразительнее" (Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М.: Изд-во АН СССР, 1953-1959, т. 3, с. 346.).