Семнадцатое августа. На испытания поехали немногие, что способствовало деловой обстановке. Ракету готовили не спеша, проверялся каждый агрегат по нескольку раз, и только к вечеру закончили подготовку. Ракета заправлена бензином, вернее, остатками бензина, ее опустили в пусковой станок. Проведена заливка жидкого кислорода, одет носовой обтекатель. Начинает нарастать давление в кислородном баке от паров кислорода. Теперь надо ждать и следить по манометру, установленному на ракете, до пускового давления в 18 атм. Стрелка манометра остановилась на цифре 13,5 и не хочет больше двигаться. По струйке паров видно, что пропускает предохранительный клапан и давление больше не поднять. Устанавливается своеобразное равновесие. Что делать?

Решаем произвести запуск, правда, ракета не достигнет расчетной высоты, но это при первом пуске не имеет принципиального значения. Главное - полет, в котором будет проверена работа всех агрегатов. "Добро, пускаем!" - решает Сергей Павлович. Достаю коробку спичек и передаю ему. Он поджигает бикфордов шнур. Идем в блиндаж. Становлюсь у пульта управления, рядом вплотную становится Сергей Павлович. Смотровое окно узкое, и мы стоим очень плотно, чтобы видеть ракету и пусковой станок.

Команда "контакт", и сразу же толкаю от себя рукоятку пускового крана. Взрыв - звучит приятный "голос" нашего двигателя, и первая советская ракета медленно начала подъем. Затем будто зависла на верхнем срезе пускового станка. Впечатление такое, что она зацепилась за концы направляющих труб и только после этого ринулась ввысь. Летит!!! Мы бросились к выходу, чтобы следить за дальнейшим ее полетом.

Нас охватило чувство, которое трудно даже описать. Тут и нервное напряжение, накопившееся за все предпусковое время, и восторг, и радость, и еще что-то... Словом, эмоций больше, чем нужно. Сергей Павлович был ближе к выходу и первым оказался в проеме выходной двери, да так и застрял там, загородив собой выход, глядя на летящую вверху ракету. Тут уж не до вежливости и этикета. Резким толчком плеча я вытолкнул его наружу, а сам застыл на том же месте, жадно следя за полетом, стараясь не упустить ни одного колебания ракеты, которая начала раскачиваться.

Состояние полной отрешенности от всего окружающего, все внимание только туда - в вышину. Евгений Маркович Матысик и Лев Алексеевич Иконников, наши слесари-сборщики, забрались на дерево, чтобы лучше следить за полетом. Когда ракета взлетела, они стали восторженно кричать и подпрыгивать на своих ветках. В результате Матысик потерял равновесие и свалился вниз.

Ракета поднялась примерно на 400 м и повернула к земле. Причиной изменения полета послужило повреждение во фланцевом соединении камеры сгорания с сопловой частью, за счет чего возникла боковая сила, которая и завалила ракету. До земли ракета летела с работающим двигателем и разрушилась от ударов о деревья.

Ракету увидели издали, она разломилась на несколько частей. Из сопла все еще струился дымок.

...

Сергей Павлович мог и по-иному относиться к человеку, если убеждался, что тот работает формально или небрежно, а главное, не разделяет увлеченности ракетной техникой. Так было с одним моим товарищем по институту. Это был способный инженер с хорошей теоретической подготовкой. Он работал добросовестно, но как-то в разговоре с Сергеем Павловичем обмолвился, что связывать себя с ГИРДом не намерен и работает временно, просто для заработка, да и в перспективность ракетной техники не очень верит. Этого было достаточно, чтобы отношение Сергея Павловича к нему переменилось. Он прямо заявил скептику, что ГИРД в попутчиках не нуждается. Через несколько дней они расстались. Сергей Павлович органически не переносил легкого отношения к исполнению обязанностей и был нетерпим ко всякой небрежности. Он любил повторять крылатую фразу, принятую в авиации: "С техникой надо обращаться на "Вы"" - и непременно добавлял: "Но смело".

Ровные отношения сложились у Сергея Павловича с коллективом ГИРДа, но это не значило, что проступки и плохая работа оставались незамеченными. Помню, велась отработка на планере системы сброса в полете топливных баков, предназначенной для ракетоплана РП-1. Перед взлетом летчик, как всегда, опробовал рули. Казалось, все нормально - рука не ощутила заедания. Ракетоплан взлетел. Управление в полете действовало необычно: при отклонении руля глубины машина кренилась. Создалась аварийная обстановка. Пилоту все же удалось посадить планер - помогли самообладание и знание машины. Оказалось, перепутаны тяги дифференциального управления элеронами и рулем глубины, схема-то была необычная - типа летающего крыла, бесфюзеляжная. Машину пилотировал Королев.

Посадив планер, Сергей Павлович тут же выявил виновников. Их оказалось двое. Один присоединял тяги управления и, не зная схемы этой машины, постеснялся спросить. А другой, зная хорошо схему соединения тяг, не подсказал товарищу. В подобных случаях в авиации поступали строго: как правило, следовало увольнение. Однако Сергей Павлович ограничился строгим выговором, чтобы дать возможность виновникам загладить проступок. Решение оказалось правильным. Оба механика проработали всю жизнь в ракетной технике и показывали образцы хорошей работы.

Сергей Павлович, был внимательным и чутким к нуждам товарищей по работе. В этом отношении показательны его взаимоотношения с Ф. А. Цандером, Ю. А. Победоносцевым и другими гирдовцами.

Сергей Павлович глубоко уважал замечательного инженера и душевного человека Ф. А. Цандера и, хотя общались они всего полтора года, память о нем сохранил навсегда. Узнав его как человека, думающего только о работе и забывающего об остальном, Сергей Павлович взял как бы опеку над ним, трогательно заботясь даже о его отдыхе. Случалось, справлялся, обедал ли Цандер вовремя. Видя, что Фридрих Артурович переутомился, да к тому же у него неважно с сердцем, Сергей Павлович позаботился, чтобы направить его подлечиться. Он добился путевки в один из лучших санаториев Кисловодска и обеспечения бесплатного проезда. После кончины Цандера (в марте 1933 г.) ГИРД возбудил ходатайство об установлении пенсии его семье. И пенсия была назначена.

У Сергея Павловича была еще одна замечательная черта. Он принадлежал к числу людей, которые ради дела ни при каких обстоятельствах не пытаются обходить трудные и опасные ситуации, он не прятался за чужие спины. Сергей Павлович умел в трудные минуты подбодрить товарища, поддержать словом, а если нужно, то и личным участием. Он не стремился уклониться от ответственности, когда требовало дело, и взвалить ее на другого человека. Такая порядочность в делах особенно дорога в минуты, когда наступает необходимость технического риска, ведь в процессе эксперимента может произойти неприятность, иной раз с тяжелым исходом.

Встречаются порой руководители, которые всеми способами стараются не присутствовать при опасных ситуациях. Сергей Павлович никогда не выступал в такой неблаговидной роли, наоборот, бывал там, где шла наиболее напряженная и опасная работа, а если обстоятельства требовали, включался и сам, беря ответственность на себя за происходящее. Эта его черта внушала особое уважение. Работая с ним, я постоянно ощущал: его поддержку, честное отношение к делу, к товарищам по работе.

...

Гирдовская дружба занимала особое место в жизни Сергея Павловича, он ценил ее и всегда тепло встречал гирдовцев. В марте 1961 г., незадолго до полета Ю. А. Гагарина, мы, несколько гирдовцев, встретились в кабинете Сергея Павловича. Он подготовил встречу, не предупреждая нас об этом. Л. К. Корнеев, Е. С. Щетинков, В. С. Зуев, Л. И. Полярный и я в одно и то же время оказались у него. Беседа началась с вопросов: кто как живет? И скоро зазвучали шутки и смех. Нам было о чем поговорить, ведь некоторые из нас не виделись друг с другом около тридцати лет. В конце беседы Сергей Павлович, как бы подводя итог, заметил: "Теперь с расстояния минувших лет можно судить о прожитых годах в полную меру, и надо сказать, в ГИРДе было сделано немало полезных дел... А теперь мы шагнули очень далеко!" И тут же предложил пройти в сборочный цех.

Войдя в просторный, светлый цех, мы сразу же увидели нашу давнюю мечту. Сергей Павлович представил, именно представил как живое существо, красавицу-ракету. Несколько в стороне, на особом постаменте, мы увидели кабину космического корабля, подготовленную для полета человека. То был космический корабль "Восток".