Не было в космонавтике дел, которым бы С. П. Королев "не придавал значения". Даже такая деталь, как ритуал (точнее, отсутствие какого бы то ни было ритуала) отправления Королева и его спутников на космодром, отражал пусть далеко не главную, но довольно характерную грань его жизненных воззрений - прагматически деловое отношение к тому, что называется внешней респектабельностью.

Нельзя сказать, чтобы он всюду и всегда этой респектабельностью начисто пренебрегал. Нет, иногда он явно придавал ей немалое значение. Но - только в тех случаях, когда считал, что так оно будет полезно в интересах дела. Во всех же прочих случаях видимым уровнем решпекта интересовался мало.

Процедура отлета на космодром, вскоре ставшая по-домашнему привычной, поначалу произвела на меня впечатление прежде всего именно этой своей домашностью, полной непарадностью - будто люди не на таинственный, романтический космодром летят, а в обычную командировку или в отпуск в какие-нибудь давно обжитые Гагры или Сочи.

В назначенный день (точнее, в ночь перед назначенным днем) улетавшие собирались у закрытого в этот час газетного киоска пассажирского зала Внуковского аэропорта.

Вылет назначался, как правило, на ночное время неслучайно. В этом проявлялось тоже очень характерное для Королева стремление "не терять дня". В самом деле, чтобы добраться из Москвы до космодрома, нашему самолету Ил-14 требовалось не менее шести часов летного времени, около часа уходило на дозаправку бензином в Уральске или Актюбинске, да еще два часа набегало за счет разницы в поясном времени Москвы и Казахстана, Вот и получалось, что каждый участник нашего рейса мог работать в Москве до позднего вечера, подремать, что называется, вполглаза в самолете и появиться к самому началу следующего рабочего дня на космодроме. Не такой был Королев, чтобы оставить столь соблазнительную возможность нереализованной. Правда, в обратном рейсе (с космодрома в Москву) эти два часа разницы в поясном времени портили все дело: как ни рассчитывай, а какую-то часть рабочего времени полет захватывал. Но тут уж ничего поделать было невозможно - на законы вращения земного шара даже Королев повлиять не мог (о чем, как я подозреваю, немало сожалел).

У газетного киоска собиралось человек десять-пятнадцать: Сергей Павлович Королев, Мстислав Всеволодович Келдыш, Валентин Петрович Глушко, Николай Алексеевич Пилюгин, Константин Давыдович Бушуев, Алексей Михайлович Исаев, Борис Викторович Раушенбах...

У литератора, работающего в так называемом художественно-биографическом жанре, здесь, наверное, просто разбежались бы глаза: что ни человек, то по всем статьям достойный герой большой и интересной книги о большой и интересной жизни! Но такого литератора поблизости почему-то не оказывалось. Да и никто из сидящих по углам или сонно бродящих по пассажирскому залу ночных пассажиров и немногочисленных служащих аэропорта не обращал никакого внимания на нескольких негромко беседующих друг с другом мужчин среднего возраста и нормального командировочного вида, во всяком случае без каких бы то ни было примет величия в их внешнем облике. Ни малейшего намека на "парад" во всем этом не было и в помине.

...Прошли пуски беспилотных кораблей-спутников 9 и 25 марта 1961 г. И вот на космодроме уже готовятся ракета-носитель и космический корабль "Восток" для первого полета с человеком на борту.

Как ни старались трудившиеся на космодроме люди, начиная с Главного конструктора, всем своим поведением демонстрировать, что идет нормальная, плановая, давно во всех деталях расписанная работа, все равно в самом воздухе космодрома присутствовало что-то особое, не поддававшееся точному описанию, но внятно ощущавшееся всеми и каждым. В космос полетят не мертвые механизмы, даже не подопытные животные - полетит человек! Да, это они - "звездные часы!" Иначе не скажешь.

Конечно, такое настроение создавали и поддерживали все участники проводившейся уникальной работы. Но задавал тон лидер этого коллектива - Сергей Павлович Королев.

Технология создания хорошего настроения в коллективе - вот как назвал бы я тот набор приемов, которым Королев владел в совершенстве и которому, не скрывая, придавал большое значение. Причем под хорошим настроением понимал такое! которое в наибольшей степени стимулирует работоспособность людей.

И ко всему, что имеет в этом смысле какое-то значение, относился с полной серьезностью. Однажды, уже снова в Москве, я застал его внимательно изучающим напечатанный на нескольких листах документ. При ближайшем рассмотрении документ этот оказался проектом "Положения о распределении жилой площади" в КБ, ожидавшим утверждения Главным конструктором.

В первый момент, увидев означенный проект, я, помнится, почувствовал что-то вроде низвержения святынь с небес на землю. Сотрудники легендарной, в глазах большинства людей даже таинственной, организации были, оказывается, отнюдь не "небожителями", а, напротив, жителями обычных квартир, не всегда достаточно благоустроенных, почти всегда не очень просторных. Во всяком случае, заявления на новое жилье от сотрудников, имевших более пяти квадратных метров жилой площади на каждого члена семьи, согласно "Положению" к рассмотрению не принимались.

Королев вчитывался в каждый пункт проекта, как вчитывался бы в очередное техническое задание или, скажем, в перечень дефектов, выявившихся при пуске новой ракеты. Не проявлял и намека на склонность, присущую некоторым руководителям: парить где-то в высях, недостижимых для житейских подробностей, разумеется, не своих собственных, а касающихся подчиненных ("Я занимаюсь основным делом. А на все эти мелочи жизни у меня есть помощники..."). Вот такого в Королеве не было и в помине! Не было как в силу присущей ему человечности, так и потому, что все влияющее на моральный климат в коллективе имело в его глазах значение, первостепенно важное.

...Ракета тихо движется задним ходом - соплами двигателей вперед.

Машинист тепловоза давно знает, как и что ему надлежит делать. И все-таки ему снова повторяют: "Давай, не торопясь: шесть-восемь километров. Скорость пешехода. Не больше!"

Как всегда, на вывозе ракеты присутствует Королев. Стоит молча: все идет, как положено, а он, при всей своей эмоциональности, не любит суетиться впустую, когда но ходу дела его вмешательство не требуется.

Потом, дав ракете немного удалиться, садится в машину и едет во главе кортежа из нескольких автомобилей по бетонке, тянущейся рядом с железнодорожным полотном. Обгоняет ракету, останавливается в первой из нескольких издавна выбранных и, так сказать, проверенных точек (шоферу ничего говорить не нужно: он знает, где останавливаться), выходит на обочину, пропускает ракету мимо себя, минуту-другую задумчиво смотрит ей вслед и едет к месту следующей остановки.

Наверное, когда-то так, стоя на пригорке, полководцы провожали уходящие в сраженье войска.

Ритуал явно отработан. И выполняется очень строго. Что это, приметы? Суеверие? Вообще говоря, мне приходилось слышать, что приметами Королев нельзя сказать, чтобы начисто пренебрегал. Не любил, например, пусков в понедельник. Как-то раз попробовали - и неудачно. Больше не пробовали... Хотя, с другой стороны, бывали ведь неудачи и в другие дни недели. Путь создателей ракетной техники был усыпан отнюдь не одними лишь розами. А осторожное отношение к понедельникам, особенно в таком деле, где нечеткая работа одного может свести на нет усилия многих, вполне объяснимо, исходя из соображений, абсолютно не мистических. Это мы и у себя в авиации хорошо знаем...

Однажды я прямо спросил одного из ближайших многолетних соратников Королева - лауреата Ленинской премии, видного специалиста своего дела и очень хорошего человека Евгения Федоровича Рязанова, которого сейчас, к несчастью, уже нет в живых:

- Скажи, Женя, все эти королёвские ритуалы, что они - от суеверия?

- Не исключено. Может быть, есть тут что-то и от суеверия. Но это только как довесок. А главное все-таки в другом. Он вообще придает таким вещам - ритуалам, как ты называешь,- большое значение. Иначе людей заест непрерывный поток работы. Нужны точки после каких-то промежуточных этапов. И точки пожирнее.

Я думаю, что мой собеседник, человек очень умный, проницательный и к тому же успевший за годы совместной работы хорошо изучить своего шефа, был прав. Не упускал Сергей Павлович никакой возможности использовать что бы то ни было в интересах основного дела своей жизни. Годятся для этого ритуалы - пусть будут ритуалы, давай их сюда!