Королев всегда видел очень далеко, и не только завтрашний день космической техники, но ее облик через многие годы. Совещания по особо важным перспективным вопросам, которые порой вызывали резкое столкновение мнений его соратников, он проводил иногда в своеобразной манере. Длинный стол в его кабинете, за столом участники совещания. Во главе стола Сергей Павлович, перед ним большая книга в твердой обложке, с чистыми страницами. Небольшое вступление Главного. Он остро, дискуссионно ставит вопрос, но точка зрения его самого не видна. Затем Сергей Павлович предоставляет слово участникам совещания. Один за другим они свободно, согласуясь с логикой дискуссии, излагают свои мнения, часто диаметрально противоположные. С. П. Королев иногда сознательно задает "провокационные" вопросы и одновременно самым тщательным образом ведет в лежащей перед ним книге протокол совещания "для себя" (официальный протокол ведется само собой). Он подробно конспектирует в своей книге наиболее поразившие его мысли, пытается самым тщательным образом зафиксировать существенные для него оттенки мнений. В конце совещания все ждут решения Главного... и вместо этого: "Спасибо, товарищи, я услышал много интересного. Надо подумать..." - и совещание распускается.

Решение, которое принималось иногда через две-три недели, вовсе не обязательно совпадало с мнением большинства. Иногда оно было, как мы выражались, "перпендикулярно" плоскости дискуссии, и это происходило вовсе не от неуважения к мнению коллег. Просто Сергей Павлович, кроме мнения соратников, учитывал и такое, что выходило далеко за рамки интересов руководимого им предприятия.

Всякое восприятие индивидуально, поэтому оно не может быть абсолютно объективным, но для меня Сергей Павлович был прежде всего полководцем. Мне ничего не стоит представить себе его в роли командующего фронтом в годы Великой Отечественной войны, в то время как огромное большинство других известных ученых и конструкторов в такой роли просто немыслимы.

Колоссальная работа по созданию "на пустом месте" ракетно-космической техники была настоящим сражением с неизведанным, в котором участвовали тысячи людей. Но не эту в известном смысле поверхностную аналогию я имею в виду. Говоря о Королеве как о полководце, я прежде всего думаю о следующих трех характерных чертах его деятельности.

Во-первых, он обладал способностью, наметив очередную цель, вселить во всех участников работы (не только административно подчиненных ему) уверенность в скорой победе, воодушевить их на, казалось бы, немыслимые дела. Он умел сделать так, что исполнители верили в него. Он умел создавать атмосферу, в которой люди "выкладывались" полностью, чтобы приблизить победу. В такой обстановке было немыслимо формальное "выполнение плана" без заметного продвижения вперед.

Во-вторых, наметив цель и организовав работу, он двигался к этой цели, сметая препятствия, поддерживая уверенность в конечном успехе при всякого рода неожиданностях, неудачах, концентрируя силы на главном направлении. (В этом одна из причин его щедрости. Я уже говорил, что он нередко "дарил" родственным предприятиям начатые им работы. Это было необходимо для концентрации собственных сил на том направлении, которое к этому времени становилось главным.) Его стремительное движение вперед никогда не носило характера тупого упрямства, если возникала необходимость, он прибегал к остроумным обходным маневрам (в технике они существуют тоже).

В-третьих, он обладал удивительной способностью принимать правильные решения при явном недостатке объективной информации. Там, где другой долго колебался бы между разными вариантами и непрерывно требовал бы все новой и новой информации (а следовательно, терял бы время и расхолаживал исполнителей основной работы), он в нужный момент принимал волевое решение, которое, как это ни удивительно, чаще всего оказывалось правильным. Иногда его правота выяснялась через несколько месяцев или даже лет.

Оглядываясь сейчас на весь жизненный путь Королева, начиная с юношеского увлечения планеризмом и кончая его последними днями, невольно хочется охватить всю его деятельность одной фразой, показать самую существенную черту его характера. Вероятно, этой чертой будет (во всяком случае в моем представлении) стремление делать необычное.

Созданные по его чертежам планеры вовсе не были самыми хорошими, на планерные слеты привозили и более совершенные конструкции, но его замыслы, как правило, бывали самыми оригинальными (достаточно вспомнить "Красную звезду" - первый в мире планер для высшего пилотажа). И ракетная техника, особенно в далекие предвоенные годы, увлекла его своей необычностью, дерзко-романтическим будущим, какими-то "космическими" перспективами. То, что многие считали эту нарождавшуюся область человеческой деятельности уделом оторвавшихся от реальной почвы чудаков-изобретателей, не могло его остановить. Если бы Сергей Павлович жил несколько столетий назад, он, возможно, поплыл бы открывать новые земли. В наше время он помог сделать человечеству более серьезное - первый шаг к неведомым мирам Вселенной.